«Я определенно не Стив. Мне нравится быть Джеймсом»

В нем чувствуется самодовольство, присущее героям фильмов Гая Ричи, – может быть, оттого, что он воспитывался в Южном Лондоне, коренаст и коротко стрижен. А может быть, дело в том, что он протеже белой вороны Кремниевой долины – Питера Тиля, которому малообещающая ставка на победу Дональда Трампа обеспечила место в президентской администрации переходного периода и одновременно прохладное отношение со стороны коллег в IT-индустрии. Но предпринимателя Джеймса Прауда не заботит, что о нем думают остальные обитатели долины.

Несколько воротил технологического бизнеса, с которыми я поговорил, сравнивали 25-летнего Прауда со Стивом Джобсом – не просто основателем Apple, но и, скажем прямо, ее провидцем. Первым продуктом, выпущенным компанией Прауда Hello, стал гаджет Sense, контролирующий качество сна. Несмотря на коммерческий успех Sense, Прауду пришлось столкнуться с экзистенциальными вызовами, с которыми большинство CEO, и Джобс в том числе, не сталкивались за всю свою карьеру. Среди них попытки инвесторов заставить продать компанию еще до того, как бизнес был запущен, и саботаж со стороны более крупных конкурентов. Многие предприниматели в определенный момент сталкиваются с подобными трудностями, однако мало кто в Кремниевой долине готов выносить их на публику. Но только не Прауд.

А для ланча он выбрал наиболее типичное для Сан-Франциско место. Tartine Manufactory – пекарня, где все делается вручную. Это яркое и шумное, с высокими окнами, отделанное светлой древесиной кафе, перестроенное из складского помещения. Я захаживал сюда раньше и видел, как здесь обедают дизайнеры Apple. Один из основателей интернет-сервиса бронирования квартир для туристов Airbnb недавно выложил в Instagram каравай Tartine с надписью «Если бы Tesla делала хлеб».

Что удивительно для индустрии, где многомиллиардные компании создаются маленькой горсткой людей, – технари питают слабость к несетевым ресторанам, в которых с экономией на масштабах дела обстоят отвратительно. Отсюда ценник в $4 на тост в кафе у моего дома и чек на $18 за кекс к чаю в Tartine. «Это джентрификация», – говорит Прауд, пока мы ждем своей очереди на заказ (из-за джентрификации – реконструкции зданий в нефешенебельных кварталах – люди среднего и высокого достатка вытесняют малоимущих, так как жизнь в таком районе становится дороже. – «Ведомости»). Сан-Франциско до того фантастичен, что здесь можно встретить женщину, выгуливающую на поводке робота, но вот впечатлиться творениями кулинарии, не постояв в очереди, практически невозможно.

Коротая время в очереди, я замечаю начальнику Hello, что, пока я ехал сюда на машине Lyft (аналог Uber. – «Ведомости»), в ней играл вышедший в 2015 г. одноименный хит Адели. «Это хороший знак, – невозмутимо отвечает Прауд. – Песня великолепная, пусть на какое-то время она навредила нашей поисковой оптимизации». Он имеет в виду алгоритмы, определяющие, что первым увидят люди в поиске Google, набрав Hello.

Прауд – завсегдатай Tartine, он бывает тут пару раз в неделю. «Я обычно смешиваю различные рисовые пудинги с другими блюдами и зову это едой», – делает он рискованное предложение. Стремясь попробовать как можно больше, я предлагаю делить блюда на двоих. «Я собираюсь взять что-то суперпростое, – отвечает он, потом делает паузу, возможно уловив мое разочарование. – Может быть, я попробую немного хлебного пудинга, если вы его возьмете».

К смёрребрёду с авокадо (название этого датского бутерброда никто из нас, включая официантку, произнести не в состоянии) и сэндвичу с поркеттой я в угоду своему внутреннему хипстеру заказываю напиток из лимона Мейера, который сделала популярным шеф-повар c залива Сан-Франциско Алиса Уотерс в 1990-е. Прауд просит апельсиновый сок. Днем здесь не принято употреблять алкоголь.

«Вот это праздник!» – восклицает он, когда на наш столик у окна ставят пять тарелок. Я замечаю, что он говорит «бисквит», хотя, с моей точки зрения, англичанину следует называть это лепешкой. Прауд признается, что пару лет назад сдался и перестал держаться за свой британский английский: «Пришлось сменить регистр, чтобы меня чуть лучше понимали». Но и сейчас, через пять лет после переезда, он не говорит, как местные. «Акцент – это единственное, что у меня осталось, – если я его лишусь, будет совсем нехорошо», – ухмыляется он.

Hello Inc.

Технологическая компания

Основные инвесторы (данные crunchbase.com): Acequia Capital (Acecap), Барт Свонсон, Дэвид Маркус, Хуго Барра, Шакил Кхан, Temasek Holdings.
общий объем привлеченных средств (данные crunchbase.com) – $40,51 млн.
...
Основана в 2012 г. Джеймсом Праудом в Сан-Франциско, Калифорния. Специализируется на производстве электронного оборудования для потребителей и сопутствующего программного обеспечения.

Устройство для мониторинга сна Sense от Hello было анонсировано 23 июля 2014 г. в онлайн-сообществе Kickstarter, где за первый месяц собрало $2,41 млн.

Вежливый и при этом нетерпеливый Прауд представляет собой смесь британского самоуничижения и калифорнийской самонадеянности. Научившись программировать в девять лет, он в школьные годы с раннего утра рыскал по Twitter, сидя в своей спальне в юго-западном пригороде Лондона, – «пытался понять Кремниевую долину»: «В те времена я и не думал, что окажусь здесь». Он получил пропуск в технологическую Мекку в 2011 г. Тиль, который сделал состояние, инвестировав в Facebook на ранней стадии, основал стипендию для тех, кто вместо колледжа решит запустить собственный стартап. Прауд выиграл грант на $100 000. Сейчас он признается, что не понимает, почему его выбрали. Сам Тиль говорил в интервью Forbes: «Джеймс еще на старте выделялся своим упорством и решительностью».

Вскоре после прибытия в Америку Прауд обзавелся связями и оказался на праздновании Дня независимости, устроенном сооснователем Napster и бывшим президентом Facebook Шоном Паркером, которого недавно сыграл Джастин Тимберлейк в фильме «Социальная сеть». «Я как-то смог пробиться, – улыбается Прауд, вспоминая свою удачу. – Это было безумие – я вырос, читая об этом парне. Это было что-то вроде: «О’кей, давай постараемся, чтобы не выгнали».

Поначалу казалось, что Кремниевая долина встретила Прауда с распростертыми объятиями. Через год после переезда в Сан-Франциско он продал (за $1 млн. – «Ведомости») свою первую компанию Giglocator – сервис по поиску концертов. Получив достаточно денег на новый бизнес, Прауд решил, что отличным резервом будет знакомство с максимально возможным количеством людей, которых надо убедить стать его друзьями. «По приезде я смотрел на Кремниевую долину идеалистично, даже отчасти сквозь розовые очки», – вспоминает он.

Прауд узнал критически важную вещь о Кремниевой долине еще до того, как пересек Атлантику: хотя умное словечко «подрыв» (имеются в виду disruptive innovation, подрывные инновации. – «Ведомости») ассоциировалось с этим местом, это отнюдь не то, с чем его высоколобые обитатели отождествляли самих себя. Большинство скорее зацикливается на своем произведении – по примеру Джобса. И для них подрыв – лишь удачный побочный эффект совершенствования того, что любят и используют потребители, – так же истово, как их создатели.

В Америке он обнаружил, что перфекционизм – это еще не все. «В 19 или 20 лет, приехав сюда, я думал: «О’кей, нужно создать хорошую вещь, а все остальное приложится». Но нет – здесь существуют глубокие пласты дружеских связей, протекций, финансовых интересов, лояльности и других вещей, о которых не принято говорить», – рассказывает Прауд.

Люди здесь редко удивляются огромным деньгам, которыми разбрасываются венчурные капиталисты и подразделения R&D, но Прауд довольно быстро понял, что, когда денег много, «люди совершают довольно тупые поступки». Он описывает случай, который вылечил его от наивности. На деньги от продажи Giglocator он основал стартап Hello. Поначалу его целью было создать смарт-браслет и конкурировать с Fitbit и Jawbone – двумя пионерами в области носимых гаджетов. В те времена это казалось следующей прорывной областью. Когда Hello затеял первый раунд финансирования, 21-летний Прауд обнаружил, что оказался «посреди схватки между многими эго Кремниевой долины». Один известный инвестор предложил свою помощь. Но, по мнению Прауда, он «помог уничтожить раунд [финансирования] изнутри», учитывая, что Прауд вторгся на чужую территорию и задел чужие интересы. Инвесторы и советники твердили: «Зачем ты это делаешь?», «Не нужно так поступать», «Тебе не стоит знаться с этим человеком».

Пьянство не помеха

В 12 лет Прауд начал зарабатывать, создавая веб-сайты, и стал причиной семейного скандала. Его мама заподозрила, что сын получает такие деньги, торгуя наркотиками, рассказывал он Business Insider. На возражение, что наркодилерам не приходят чеки по почте, мама ответила: «Ничего не хочу слышать». Прауд еще раз расстроил родителей. Он настолько хорошо учился в школе, что мог рассчитывать на поступление в университет – первым в семье. Вместо этого он решил заняться собственным бизнесом. Лондонские бизнес-ангелы его разочаровали, пишет FT. Он назвал их «ужасными» и признался, что так и не смог выбить денег. Помогла стипендия Питера Тиля – вместо вуза Прауд в 19 лет переехал в Сан-Франциско. В 2014 г. он выставил гаджет по отслеживанию сна Sense на Kickstarter. Целью было получение предварительных заказов на устройство на $100 000. Сам гаджет стоил $129. Нужную сумму набрали за семь часов. Всего же за месяц удалось собрать заявок на $2,4 млн. Это был рекорд в сфере технических заявок на Kickstarter на тот момент. Sense состоит из двух частей. На прикроватном столике стоит шар, дизайн которого вдохновлен Национальным стадионом Пекина, где в 2008 г. проходила Олимпиада, пишет Business Insider. Клипса на подушке следит за тем, как спит человек. «Вы можете прийти домой пьяным, рухнуть в кровать – а она будет собирать данные», – объяснял Прауд преимущество такой системы перед носимыми гаджетами.

Как вспоминает сам Прауд о том опыте, зачастую люди, с которыми ему приходилось общаться, «походили скорее на торговцев наркотиками, чем на кого-то другого; это было шоком».

Рассказывая это, Прауд заговорщически нагибается вперед. Он расковырял свой рисовый пудинг и аппетитно пахнущую лепешку, но не доел их. Я смакую бутерброд со свининой, поданный на тарелке Heath Ceramics – еще один магазин изделий ручной работы по соседству с Tartine.

Столкновение Прауда с «темными силами» долины, может быть, и положило конец мечтам об идиллии меритократии на Западном берегу, но не сбило с пути: «Если кто-то захочет поставить на вашем пути барьер, нужно суметь пробиться через него».

Несмотря на отрезвляющий первый опыт, Hello смогла закрыть первый раунд финансирования, собрав несколько миллионов долларов у известных людей, в том числе тогдашнего гендиректора Twitter Дика Костоло, Давида Маркуса, бывшего топ-менеджера PayPal, сейчас возглавляющего Facebook Messenger, и Хьюго Барра, который ушел из Google на пост вице-президента Xiaomi по глобальному бизнесу (недавно стало известно, что он вновь возвращается в Кремниевую долину. – «Ведомости»).

Но следующая стычка у Прауда возникла как раз с этими инвесторами, которые, поддержав компанию, вскоре обнаружили, что основатель стартапа изменил мнение о перспективах носимых гаджетов. В 2013 г., за 18 месяцев до того, как Apple Watch были представлены публике, Прауд пришел к выводу: «Вся эта категория устройств обречена».

Вместо этого он решил сделать монитор сна – гаджет, который не требует ношения браслета. Данные собираются с помощью сенсора-клипсы на подушке и светящегося шара на прикроватном столике. Шар следит за параметрами окружающей среды, которые могут повлиять на качество ночного отдыха: шумом, влажностью, температурой и качеством воздуха.

Это означало, что Прауд одним махом перечеркнул полтора года работы Hello. «Инвесторы пришли к консенсусу: «Давайте прямо сейчас продадим компанию и выйдем, пока в банке еще есть деньги», – вспоминает он. Но ему удалось не допустить этого. Структуры Марка Цукерберга и основателей Google поддержали его решение, и их голос оказался решающим – стартап выпустил акции двух классов, так что его основатели имели большинство голосов, несмотря на миноритарный пакет.

Как и познания в области технологий, финансовая смекалка Прауда явно не соответствует его возрасту. Особенно учитывая, что выглядит он моложе своих лет. Когда я признался, что меня отвлекла от разговора голубоглазая детка, сидящая у него за спиной, он пошутил в ответ: «Я чуть было не подумал, что ты обо мне говоришь».

Прошло около четырех лет с резкого поворота Hello, и отказ о носимых гаджетов выглядит провидческим. После победы над скептиками-инвесторами проект Sense был выставлен на Kickstarter и в 2014 г. собрал $2,4 млн. Сейчас гаджет продают такие американские ритейлеры, как Target и Best Buy.

Тем временем пионеры носимых гаджетов, такие как Jawbone и Pebble, испытывают финансовые трудности. Прауд признает, что его «ужасает» продажа задешево ряда активов Pebble конкуренту – Fitbit; по его выражению, «тело разорвали на куски». Но он рад, что «подтвердилась правильность непопулярного решения», которое он принял три года назад.

При использовании людьми гаджетов «враг номер один – трение», объясняет Прауд: «Если нужно его заряжать, носить, нажимать на кнопки – оно ломается, что и происходит с носимыми гаджетами сейчас. Они требуют больше усилий, нежели смартфон, а пользы приносят меньше».

Многие технологические компании оптимизируют приложения так, чтобы те как можно дольше удерживали внимание пользователей, а Прауд создает продукты, на которые практически не тратится время. По его словам, «они вписываются в естественное поведение человека» – например, отход ко сну. Sense дает информацию о сне и персонализированные советы, как его улучшить. Но действие, которое пользователи совершают чаще всего, – включают и выключают будильник, когда тот срабатывает, проигрывая приятные мелодии и активируя подсветку шара.

К моему удивлению, Прауд не протестует против моего предположения, что Sense – это всего лишь разрекламированный будильник. «Это лучший будильник из тех, которые вы когда-либо использовали, – подхватывает он. – Если хотите изменить образ жизни, нужно войти в сферу жизни человека, которая является крайне личной и все время его занимает. Одна из них уже многие десятилетия – будильник. Вы не можете рассчитывать, что алгоритмы и данные будут интересны каждый день <...> А через кажущийся обыденным объект и рутину вы устанавливаете связь с человеком».

Прауд уверяет: так как сон – базовая потребность человека, у людей с Sense устанавливается более прочная взаимосвязь, чем с любыми другими гаджетами. «Вы никогда не полюбите градусник, или дверной замок, или выключатель света», – говорит он. Тем не менее все больше и больше этих предметов оказываются подключены к интернету и оснащаются сенсорами. Например, разработанного Amazon голосового помощника Алекса (Alex) уже можно встретить везде, от машин до холодильника. Но Прауд видит куда больше возможностей в персонализированной превентивной медицине: «Сон – основа для нее, но мы не собираемся на нем останавливаться».

Эти его взгляды побудили Тиля недавно инвестировать $2 млн собственных средств в Hello – через шесть лет после появления Прауда в Сан-Франциско. Он первый стипендиат Тиля, в которого венчурный капиталист вложил собственные деньги.

Многие делают вид, что у них нет ничего общего с Тилем, поддерживающим Трампа. Но Прауд прагматичен. «Питер невероятно умен. Полезно иметь его в правительстве – не для нас как для компании, а для страны, – говорит он, уклоняясь от политических аспектов. – Послушайте, если к Питеру будет приковано больше внимания и ему придется отвечать перед людьми за свои решения, это хорошо <...> Думаю, каждому полезно столкнуться с вызовом».
Я еще пытаюсь доесть хлебный пудинг с бананом и шоколадом, когда приходит официантка. Прауд отговаривает меня от кофе (я уже выпил в этот день два): «Это нарушит твой сон».

Я осознаю, что Прауд, жалуясь на боль и страдания, понесенные во время схватки с конкурентами и инвесторами, и на попытки «вымогательства» со стороны ритейлеров и поставщиков перед Рождеством, не упоминал о борьбе. «Мой мозг, думаю, настроен немного неправильно. Я способен все выдержать и не устать, поскольку в конце концов побеждаю», – говорит он.

Однако у моего собеседника проскальзывает нечто человечное сквозь технологичное – свойство, чуждое слишком многим в Кремниевой долине. «Никто не теряет работу из-за того, что мы создаем, а это в наши дни редкость», – улыбается Прауд.

Некогда он поверг своих родителей в шок, отказавшись от места в университете ради поездки на другой конец земли. Ставка полностью окупилась. Ему не хватает Лондона, но он не намерен туда возвращаться в ближайшее время – там нет таких талантливых людей и технологической тусовки. Когда его сравнивают с Джобсом, он отшучивается: «Мне это льстит, но я определенно не Стив. Мне нравится быть Джеймсом».